У меня как у всякой пишущей женщины много знакомых, которые так или иначе работают с текстом. И всех их, конечно же, только женщин, мучает мысль о том, не графоманки ли они. Ну что я могу сказать... а судьи кто?
Понимаете, мы дети аналоговой эпохи, которые живут в непривычное для нас время, когда институциональная критика текста умирает. Серьезно, сравните хотя бы ситуацию десятилетней давности и сейчас.
Сегодня ты пишешь текст, и одновременно видишь неограниченные возможности для его реализация. Путь от писательницы до читательницы сократился до одного шага длиной в клик мыши. И вот уже публикация в сети готова.
Нет больше никаких редакций литературных журналов, буквально нет смысла отсылать рукопись в издательства и ждать, пока ее прочтут и отрецензируют. Написала, выложила, получила фидбек, отрефлексировала, переписала или написала что-то новое, и так далее. Книги номинанток и лауреаток литературных премий лежат на полках в ожидании, пока их купят. А читательницы качают фанфики.
Тонкая красная линия, которую авторитеты в мире литературы раньше проводили там, где им вздумается, почти стерта. Какие-то остатки той системы еще пытаются указывать, что есть серьезные темы и настоящая литература, а что баловство. Но в конечно счете главную роль всегда играет аудитория. И если у тебя ее нет, будь ты хоть трижды Нобелевская лауреатка, нет смысла и в твоей писанине.
Последний способ проверить, насколько твой текст жизнеспособен, это посмотреть, будут ли читать его спустя столетия. Но мне честно говоря насрать, меня-то там уже не будет. Да и потом, сколько русских писательниц просто не вошли в наш литературный канон? Мы их не знаем, зачастую даже не слышали, и только изредка статья феминистки от литературы приносит нам новые старые имена.
Так что единственное, что я могу сказать в ответ на сомнения: а не наплевать ли нам на то, кто что о нас думает? На каждый текст найдется своя читательница, и ориентироваться нужно только на эту аудиторию. Уж меня-то за годы более-менее активного блогерства как только не называли, в том числе и графоманкой. В основном люди, которые двух слов связать не могут ни в устном, ни с письменном виде.
Понимаете, мы дети аналоговой эпохи, которые живут в непривычное для нас время, когда институциональная критика текста умирает. Серьезно, сравните хотя бы ситуацию десятилетней давности и сейчас.
Сегодня ты пишешь текст, и одновременно видишь неограниченные возможности для его реализация. Путь от писательницы до читательницы сократился до одного шага длиной в клик мыши. И вот уже публикация в сети готова.
Нет больше никаких редакций литературных журналов, буквально нет смысла отсылать рукопись в издательства и ждать, пока ее прочтут и отрецензируют. Написала, выложила, получила фидбек, отрефлексировала, переписала или написала что-то новое, и так далее. Книги номинанток и лауреаток литературных премий лежат на полках в ожидании, пока их купят. А читательницы качают фанфики.
Тонкая красная линия, которую авторитеты в мире литературы раньше проводили там, где им вздумается, почти стерта. Какие-то остатки той системы еще пытаются указывать, что есть серьезные темы и настоящая литература, а что баловство. Но в конечно счете главную роль всегда играет аудитория. И если у тебя ее нет, будь ты хоть трижды Нобелевская лауреатка, нет смысла и в твоей писанине.
Последний способ проверить, насколько твой текст жизнеспособен, это посмотреть, будут ли читать его спустя столетия. Но мне честно говоря насрать, меня-то там уже не будет. Да и потом, сколько русских писательниц просто не вошли в наш литературный канон? Мы их не знаем, зачастую даже не слышали, и только изредка статья феминистки от литературы приносит нам новые старые имена.
Так что единственное, что я могу сказать в ответ на сомнения: а не наплевать ли нам на то, кто что о нас думает? На каждый текст найдется своя читательница, и ориентироваться нужно только на эту аудиторию. Уж меня-то за годы более-менее активного блогерства как только не называли, в том числе и графоманкой. В основном люди, которые двух слов связать не могут ни в устном, ни с письменном виде.