После ухода Ильи Ротенберга томский ТЮЗ долгое время оставался без главного режиссера и тем более художественного руководителя. Робкие попытки тюзовского руководства вырастить своего маленького режиссера не привели к успеху, уж не знаю, почему. И вот крайней мерой пришла театральная лаборатория под руководством Олега Лоевского.
С 16 по 21 октября три режиссера с актерами и актрисами ТЮЗа готовили эскизы, а 22 октября с 12 до 20 часов шли показы с последующими обсуждениями. Я забронировала билеты на все три эскиза сразу же после новости о старте продаж, и специально выделила день для знакомства с потенциальными главными режиссерами. Как это было — в моем обзоре.
Началось все как обычно с бодания с кассой. По каким-то причинам, может, из-за высокого спроса на билеты, администрация даже не подумала сделать скидку для тех, кто идет на три эскиза подряд. Триста рублей за билет — для Томска стоимость фильма или неплохого местного спектакля, но не эскиза, я считаю.
Дальше — три кратких отчета об эскизах и много — о моем впечатлении от лаборатории в целом. Впечатления чисто субъективные, спорить со мной можно, но не нужно. Пьесы я не читаю принципиально, потому что считаю, что каждый спектакль — законченное режиссерское высказывание, и если он не существует без предварительного чтения оригинала, то и не нужен.
Джимми Портер (Кирилл Фриц), его жена Элисон (Ольга Ульяновская) и друг Клифф (Дмитрий Гомзяков) живут в одном доме и ведут совместное хозяйство и бизнес — Джимми от матери друга досталась конфетная лавка, где они с Клиффом торгуют. Атмосфера в доме накалена — Джимми бесконечно третирует жену в надежде хоть на какую-то реакцию, Элисон замкнулась в себе в попытке отгородиться от пассивной агрессии мужа, а Клифф просто привык жить в деструктивных семьях, и ему норм. И тут приезжает подруга Элисон, Елена (Наталья Гитлиц), у которой свой взгляд на ситуацию в доме Портеров.
Страшно устаревшая мизогиничная чушь. Влажная мужская фантазия о непризнанном гении, который ничего из себя не представляет, злится из-за этого на весь мир, срывает зло на жене, но за ним все равно выстраивается очередь из женщин, а жена прощает и возвращается к нему после того, как он доводит ее то ли до выкидыша, то ли до аборта (в эскизе этот момент не прояснили до конца). Джимми Портер женится на женщине классом выше, кажется, исключительно из странного понимания мести среднему классу. В эскизе классовый конфликт не раскрыт, но он есть.
Эскиз идет два часа, и всё это время герой оскорбляет жену, называет тупой, некрасивой, овцой — за её привычку ходить в церковь. Желает смерти ее матери и нерожденному ребенку, говорит, что хотел бы увидеть Элисон в слезах. Клифф вроде бы осуждает это поведение друга, но не вступается за Элисон напрямую, только подкатывает к ней яйца наедине. В диалоге с Еленой Клифф прямо говорит, что с Джимми он ссориться не будет, потому что — и тут следует многозначительное молчание, но можно додумать. Потому что мужская солидарность, дружба, Элисон сама разберется.
Сегодня постановка вызывает только массу вопросов, начиная с почему режиссер вообще выбрал эту пьесу. Такую вещь нужно сильно адаптировать для современной сцены в плане осмысления поведения персонажей, иначе это просто кадры из мира животных, частный пример хруста французской булки. Плюс текст написан во времена, когда долгие пространные монологи со сцены были в порядке вещей. Сегодня отсутствие диалога смотрится диковато, я отвыкла от таких долгих сцен с монологами, обращенными в пространство.
Сценическое решение тоже довольно банальное — цикличность жизни в доме Портеров и в целом конфликтных ситуаций показана через повторение трека Simon&Garfunkel Sound of silence и вращающуюся сцену. Два часа скуки и возмущения тотальной мизогинией пьесы, которая, кажется, бросилась в глаза мне одной. Из актерских работ могу отметить Ольгу Ульяновскую — отлично сыграла растерянность и потерянность, растоптанную сломанную личность, которая настолько запугана, что старается лишний раз рта не открывать, чтобы не словить очередной поток оскорблений от мужа.
Бухгалтер Лия (Ольга Райх) живет с мужем-кардиохирургом Георгием (Сергей Парфенов), сыном Ваней (Алексей Шитиков) и свекровью Герой (Галина Кука). В семье кризис: Лия заложила квартиру, чтобы помочь фирме с выплатами по кредитам, Георгий на нее за это сильно обижен, сын требует денег, денег, еще больше денег, а Гера давно уже перестала различать прошлое и настоящее, реальность и вымысел, и вообще забывает, что там было вчера. Лия по вечерам уходит к любовнику, чтобы хоть на пару часов забыться, но рано или поздно этот нарыв рванёт.
Актуально, злободневно, местами смешно, местами горько. Люди в безвыходном положении мучают друг друга. Георгий живет со своей матерью в квартире жены, в основном на её деньги, надо понимать, и при этом не забывает требовать от Лии чистых пирогов без лука, свежих рубашек и ухода за впавшей в слабоумие бабушкой Герой. Сын растёт таким же потребителем эмоционального и бытового обслуживания, как отец. Гера неумышленно усложняет ситуацию до нервного срыва. Лия во всём этом как белка в колесе, даже ее хаотичные, рваные передвижения по сцене в тему.
Хорошая история, для малой сцены самое то. Текст пьесы Шекспира вплетен в реальность героев, отчего частный семейный конфликт вступает в связку с мировой литературой и на её фоне раскрывается еще острее. Есть ряд удачных сценических решений с музыкальным сопровождением или выступлениями персонажей как на телешоу. Из актерских работ отмечу Галину Кука — потрясающе! В целом, лучший эскиз вечера, а героиня Евгения Парфёновой еще и жгла сердца словом: Блять, ну как этих калек научить детей любить?!.
Ирландский террорист Падрайк (Владимир Хворонов) узнает от отца, что его котик заболел, и мчится домой. Но на месте узнает, что котика больше нет, а убил его то ли сам Донни (Алексей Мишагин), то ли беззлобный патлатый сосед Дейви (Игорь Савиных). Падрайк решает было разобраться с убивцами, но тут на него одновременно выходят любовь в лице соседки Мейрид (Апполинария Мусинова) и старые знакомые из террористической группировки, которую он нечаянно подставил. И начинается куча мала.
МакДонах, и этим всё сказано. Есть фильмы категории А, есть такие же спектакли. Но в репертуаре кино и театра найдется место и для постановок попроще, категории B, к которым и относится эта история. Абсурд повседневной жизни людей, для которых котики дороже человеческой жизни, а право вершить правосудие заложено в принадлежности к Ирландии и католической церкви. Весело, задорно людей рубят в капусту два часа. Нам нужно больше голого торса Хворонова, вот и всё, что я вынесла из эскиза.
На выходе после каждого эскиза зрительницам предлагалось кинуть бумажку в одну из трех урн: Оставить как есть — то есть эскиз и есть готовый спектакль, Доработать и в производство — есть недочеты, но в целом годится, и Забыть как "кашмарный" сон — фу, бяка. Мои симпатии распределились следующим образом: Цнобиладзе забыть, Рака доработать, Зобнина оставить как есть. При этом самая спорная вещь, на мой взгляд, была как раз у Георгия, самая злободневная — у Рака, а Зобнин, кажется, вообще шел прицепным, недаром все обсуждение своего эскиза он молчал и поглаживал животик.
Думаю ли я, что моё мнение как-то повлияет на итоговое решение? Нет. Например, после первого эскиза Олег Лоевский предложил задать вопросы режиссеру и высказать свое мнение. Я спросила у Георгия Цнобиладзе, почему он выбрал именно эту пьесу. Потому что она мне нравится — был ответ. Насколько тема разгневанных молодых людей близка российской аудитории 2017 года? — очень близка. Почему? — ответа не последовало. Нравится ли Георгию главный герой? Да. Почему? — потому что Цнобиладзе видит в нем себя отчасти. Тут я не смогла удержать внутреннего тролля и спросила — в том числе и в теме насилия над женщинами? Что тут началось.
Цнобиладзе кажется слегка покраснел и захихикал. Женщина-критик рядом со мной закатила глаза и что-то начала на меня говорить. Несколько женщин с задних рядом — я сидела в первом — вступили со мной в спор. Интеллигентность в зале повысилась до 451 градуса по Фаренгейту. Потребовался целый Олег Лоевский, чтобы успокоить эту бурю в стакане. Я уточнила, можно ли задавать вопросы и последуют ли ответы, ведущий дискуссии дал размытый невнятный ответ по теме актуальности пьесы, и на этом всё. Дальше слово дали другим, а я пошла есть бутерброды с колбасой в театральном буфете. Потому что стало ясно — ни о какой дискуссии тут речи не идет.
Если режиссер не в состоянии дать четкий развернутый ответ на вопрос почему именно эта пьеса и ассоциирует себя с главным героем, который всю дорогу применяет насилие к женщинам — в том числе угрожает физической расправой одной из героинь и участвует в очень спорном сексуальном эпизоде, который можно трактовать и как изнасилование — и не может при этом внятно ответить, а чем именно ему так глянулся этот персонаж, о чем вообще можно говорить? Если режиссер уходит от ответов на вопросы, а ведущий лаборатории говорит общие слова о том, что зрители вообще не должны задавать режиссеру вопрос зачем, ведь все ясно из постановки — какая дискуссия?
Я лично из двух обсуждений, на которых присутствовала — после эскиза Никиты Рака мы пошли в ближайший трактир выпить шампанского с подругой — вынесла одно твердое убеждение: зрителей на показы лаборатории пригласили ради массовки. Наше мнение никого особо не интересовало. Настрой критиков и театральных сотрудников всех рангов прост: зритель — тварь, которой кидают тарелку с похлебкой из того, что осталось после обеда. И тварь не должна возражать, задавать вопросы или боже упаси иметь какое-то там свое мнение. Даже если она заплатила 900 рублей за право прикоснуться к искусству. Не знаю, как далеко театр уйдет с таким отношением к зрительницам.
С другой стороны, и культуры дискуссии в народе нет. Перебивают, вмешиваются в мои вопросы режиссеру, в мой разговор с критиком. Я отчасти еще и поэтому не стала связываться и лезть в какие-то обсуждения — воевать с театральными дамами в мои планы на этот вечер не входило. У меня есть мнение, я не стесняюсь его высказывать, но если оно вызывает такую бурю негодования и взрыв эмоций, пожалуйста — я напишу в блоге и успокоюсь. Мне даже не очень важно, кого в итоге выберут главным режиссером, хотя пока что я ставлю на Цнобиладзе — достаточно консервативный настрой и выбор пьес, не будет раздражать томский Совет старейшин и прочие органы, способные повлиять на работу театра, зрелый — 37 лет.
Забавный эпизод, полностью характеризующий томский Театр юного зрителя: когда я увидела на столе книгу отзывов и подошла почитать, что там написали по поводу эскиза Георгия Цнобиладзе, сотрудница театра выхватила у меня книгу из-под носа со словами Это для актеров отзывы, вы можете тут что-нибудь написать, но не читать!, и унесла от греха подальше в подсобку.
UPD: Немного об организации театральной лаборатории Рупор в ТЮЗе.
Почему я не пишу все это в группе театра, и не публикую там отзыв о лаборатории? А смысл метать бисер? Я просто предупреждаю вас на случай, если решите прикоснуться к искусству.
Ваша разгневанная молодая женщина.
С 16 по 21 октября три режиссера с актерами и актрисами ТЮЗа готовили эскизы, а 22 октября с 12 до 20 часов шли показы с последующими обсуждениями. Я забронировала билеты на все три эскиза сразу же после новости о старте продаж, и специально выделила день для знакомства с потенциальными главными режиссерами. Как это было — в моем обзоре.
Началось все как обычно с бодания с кассой. По каким-то причинам, может, из-за высокого спроса на билеты, администрация даже не подумала сделать скидку для тех, кто идет на три эскиза подряд. Триста рублей за билет — для Томска стоимость фильма или неплохого местного спектакля, но не эскиза, я считаю.
Дальше — три кратких отчета об эскизах и много — о моем впечатлении от лаборатории в целом. Впечатления чисто субъективные, спорить со мной можно, но не нужно. Пьесы я не читаю принципиально, потому что считаю, что каждый спектакль — законченное режиссерское высказывание, и если он не существует без предварительного чтения оригинала, то и не нужен.
Георгий Цнобиладзе «Оглянись во гневе»
Джимми Портер (Кирилл Фриц), его жена Элисон (Ольга Ульяновская) и друг Клифф (Дмитрий Гомзяков) живут в одном доме и ведут совместное хозяйство и бизнес — Джимми от матери друга досталась конфетная лавка, где они с Клиффом торгуют. Атмосфера в доме накалена — Джимми бесконечно третирует жену в надежде хоть на какую-то реакцию, Элисон замкнулась в себе в попытке отгородиться от пассивной агрессии мужа, а Клифф просто привык жить в деструктивных семьях, и ему норм. И тут приезжает подруга Элисон, Елена (Наталья Гитлиц), у которой свой взгляд на ситуацию в доме Портеров.
Страшно устаревшая мизогиничная чушь. Влажная мужская фантазия о непризнанном гении, который ничего из себя не представляет, злится из-за этого на весь мир, срывает зло на жене, но за ним все равно выстраивается очередь из женщин, а жена прощает и возвращается к нему после того, как он доводит ее то ли до выкидыша, то ли до аборта (в эскизе этот момент не прояснили до конца). Джимми Портер женится на женщине классом выше, кажется, исключительно из странного понимания мести среднему классу. В эскизе классовый конфликт не раскрыт, но он есть.
Эскиз идет два часа, и всё это время герой оскорбляет жену, называет тупой, некрасивой, овцой — за её привычку ходить в церковь. Желает смерти ее матери и нерожденному ребенку, говорит, что хотел бы увидеть Элисон в слезах. Клифф вроде бы осуждает это поведение друга, но не вступается за Элисон напрямую, только подкатывает к ней яйца наедине. В диалоге с Еленой Клифф прямо говорит, что с Джимми он ссориться не будет, потому что — и тут следует многозначительное молчание, но можно додумать. Потому что мужская солидарность, дружба, Элисон сама разберется.
Сегодня постановка вызывает только массу вопросов, начиная с почему режиссер вообще выбрал эту пьесу. Такую вещь нужно сильно адаптировать для современной сцены в плане осмысления поведения персонажей, иначе это просто кадры из мира животных, частный пример хруста французской булки. Плюс текст написан во времена, когда долгие пространные монологи со сцены были в порядке вещей. Сегодня отсутствие диалога смотрится диковато, я отвыкла от таких долгих сцен с монологами, обращенными в пространство.
Сценическое решение тоже довольно банальное — цикличность жизни в доме Портеров и в целом конфликтных ситуаций показана через повторение трека Simon&Garfunkel Sound of silence и вращающуюся сцену. Два часа скуки и возмущения тотальной мизогинией пьесы, которая, кажется, бросилась в глаза мне одной. Из актерских работ могу отметить Ольгу Ульяновскую — отлично сыграла растерянность и потерянность, растоптанную сломанную личность, которая настолько запугана, что старается лишний раз рта не открывать, чтобы не словить очередной поток оскорблений от мужа.
Никита Рак «Офелия боится воды»
Бухгалтер Лия (Ольга Райх) живет с мужем-кардиохирургом Георгием (Сергей Парфенов), сыном Ваней (Алексей Шитиков) и свекровью Герой (Галина Кука). В семье кризис: Лия заложила квартиру, чтобы помочь фирме с выплатами по кредитам, Георгий на нее за это сильно обижен, сын требует денег, денег, еще больше денег, а Гера давно уже перестала различать прошлое и настоящее, реальность и вымысел, и вообще забывает, что там было вчера. Лия по вечерам уходит к любовнику, чтобы хоть на пару часов забыться, но рано или поздно этот нарыв рванёт.
Актуально, злободневно, местами смешно, местами горько. Люди в безвыходном положении мучают друг друга. Георгий живет со своей матерью в квартире жены, в основном на её деньги, надо понимать, и при этом не забывает требовать от Лии чистых пирогов без лука, свежих рубашек и ухода за впавшей в слабоумие бабушкой Герой. Сын растёт таким же потребителем эмоционального и бытового обслуживания, как отец. Гера неумышленно усложняет ситуацию до нервного срыва. Лия во всём этом как белка в колесе, даже ее хаотичные, рваные передвижения по сцене в тему.
Хорошая история, для малой сцены самое то. Текст пьесы Шекспира вплетен в реальность героев, отчего частный семейный конфликт вступает в связку с мировой литературой и на её фоне раскрывается еще острее. Есть ряд удачных сценических решений с музыкальным сопровождением или выступлениями персонажей как на телешоу. Из актерских работ отмечу Галину Кука — потрясающе! В целом, лучший эскиз вечера, а героиня Евгения Парфёновой еще и жгла сердца словом: Блять, ну как этих калек научить детей любить?!.
Павел Зобнин «Лейтенант с острова Инишмор»
Ирландский террорист Падрайк (Владимир Хворонов) узнает от отца, что его котик заболел, и мчится домой. Но на месте узнает, что котика больше нет, а убил его то ли сам Донни (Алексей Мишагин), то ли беззлобный патлатый сосед Дейви (Игорь Савиных). Падрайк решает было разобраться с убивцами, но тут на него одновременно выходят любовь в лице соседки Мейрид (Апполинария Мусинова) и старые знакомые из террористической группировки, которую он нечаянно подставил. И начинается куча мала.
МакДонах, и этим всё сказано. Есть фильмы категории А, есть такие же спектакли. Но в репертуаре кино и театра найдется место и для постановок попроще, категории B, к которым и относится эта история. Абсурд повседневной жизни людей, для которых котики дороже человеческой жизни, а право вершить правосудие заложено в принадлежности к Ирландии и католической церкви. Весело, задорно людей рубят в капусту два часа. Нам нужно больше голого торса Хворонова, вот и всё, что я вынесла из эскиза.
Обсуждение
На выходе после каждого эскиза зрительницам предлагалось кинуть бумажку в одну из трех урн: Оставить как есть — то есть эскиз и есть готовый спектакль, Доработать и в производство — есть недочеты, но в целом годится, и Забыть как "кашмарный" сон — фу, бяка. Мои симпатии распределились следующим образом: Цнобиладзе забыть, Рака доработать, Зобнина оставить как есть. При этом самая спорная вещь, на мой взгляд, была как раз у Георгия, самая злободневная — у Рака, а Зобнин, кажется, вообще шел прицепным, недаром все обсуждение своего эскиза он молчал и поглаживал животик.
Думаю ли я, что моё мнение как-то повлияет на итоговое решение? Нет. Например, после первого эскиза Олег Лоевский предложил задать вопросы режиссеру и высказать свое мнение. Я спросила у Георгия Цнобиладзе, почему он выбрал именно эту пьесу. Потому что она мне нравится — был ответ. Насколько тема разгневанных молодых людей близка российской аудитории 2017 года? — очень близка. Почему? — ответа не последовало. Нравится ли Георгию главный герой? Да. Почему? — потому что Цнобиладзе видит в нем себя отчасти. Тут я не смогла удержать внутреннего тролля и спросила — в том числе и в теме насилия над женщинами? Что тут началось.
Цнобиладзе кажется слегка покраснел и захихикал. Женщина-критик рядом со мной закатила глаза и что-то начала на меня говорить. Несколько женщин с задних рядом — я сидела в первом — вступили со мной в спор. Интеллигентность в зале повысилась до 451 градуса по Фаренгейту. Потребовался целый Олег Лоевский, чтобы успокоить эту бурю в стакане. Я уточнила, можно ли задавать вопросы и последуют ли ответы, ведущий дискуссии дал размытый невнятный ответ по теме актуальности пьесы, и на этом всё. Дальше слово дали другим, а я пошла есть бутерброды с колбасой в театральном буфете. Потому что стало ясно — ни о какой дискуссии тут речи не идет.
Если режиссер не в состоянии дать четкий развернутый ответ на вопрос почему именно эта пьеса и ассоциирует себя с главным героем, который всю дорогу применяет насилие к женщинам — в том числе угрожает физической расправой одной из героинь и участвует в очень спорном сексуальном эпизоде, который можно трактовать и как изнасилование — и не может при этом внятно ответить, а чем именно ему так глянулся этот персонаж, о чем вообще можно говорить? Если режиссер уходит от ответов на вопросы, а ведущий лаборатории говорит общие слова о том, что зрители вообще не должны задавать режиссеру вопрос зачем, ведь все ясно из постановки — какая дискуссия?
Я лично из двух обсуждений, на которых присутствовала — после эскиза Никиты Рака мы пошли в ближайший трактир выпить шампанского с подругой — вынесла одно твердое убеждение: зрителей на показы лаборатории пригласили ради массовки. Наше мнение никого особо не интересовало. Настрой критиков и театральных сотрудников всех рангов прост: зритель — тварь, которой кидают тарелку с похлебкой из того, что осталось после обеда. И тварь не должна возражать, задавать вопросы или боже упаси иметь какое-то там свое мнение. Даже если она заплатила 900 рублей за право прикоснуться к искусству. Не знаю, как далеко театр уйдет с таким отношением к зрительницам.
С другой стороны, и культуры дискуссии в народе нет. Перебивают, вмешиваются в мои вопросы режиссеру, в мой разговор с критиком. Я отчасти еще и поэтому не стала связываться и лезть в какие-то обсуждения — воевать с театральными дамами в мои планы на этот вечер не входило. У меня есть мнение, я не стесняюсь его высказывать, но если оно вызывает такую бурю негодования и взрыв эмоций, пожалуйста — я напишу в блоге и успокоюсь. Мне даже не очень важно, кого в итоге выберут главным режиссером, хотя пока что я ставлю на Цнобиладзе — достаточно консервативный настрой и выбор пьес, не будет раздражать томский Совет старейшин и прочие органы, способные повлиять на работу театра, зрелый — 37 лет.
Забавный эпизод, полностью характеризующий томский Театр юного зрителя: когда я увидела на столе книгу отзывов и подошла почитать, что там написали по поводу эскиза Георгия Цнобиладзе, сотрудница театра выхватила у меня книгу из-под носа со словами Это для актеров отзывы, вы можете тут что-нибудь написать, но не читать!, и унесла от греха подальше в подсобку.
UPD: Немного об организации театральной лаборатории Рупор в ТЮЗе.
- на входе сотрудницы театра не знали, брать ли все три билета сразу. Пытались заставить меня подходить перед каждым эскизом с билетом, чтобы им было удобнее считать;
- в туалете не было ни мыла в диспенсере, ни туалетной бумаги в некоторых кабинках, кое-где даже замки в дверях сломаны;
- на первом и последнем эскизах зрителей усадили на деревянные скамьи. Сидушку еще догадались сделать мягкой, а вот спинку нет. Испытание для спины;
- в театральном буфете ужасающе убогий выбор. Зрительницам на выбор предлагались заветренные пирожные а-ля советская кондитерская перед закрытием и бутерброды с сомнительными колбасой и рыбой. При этом эскизы шли весь день, некоторые покупали билеты на все показы, и знаете, люди вообще-то едят три раза в день. Я вообще пять;
- наконец, поведение театральных сотрудниц. Я ненавижу сидеть вприжимку с незнакомыми людьми. Предпочитаю либо индивидуальное кресло, либо соседей по лавке, которые не трутся об меня своими телесами. Но в условиях тюзовских экспериментов с пространством сцены это практически невозможно - билетерши и какие-то женщины, число коих с каждым показом растет, а статус, должность и польза для театра остаются неизвестными, заставляют людей ужиматься, чтобы на одну лавку могло сесть как можно больше народу. Мужчины раздвигают ноги, как будто хранят там удава с кладкой яиц. Некоторые люди просто корпулентные. Некоторые не ощущают ни своего, ни чужого личного пространства. И театр еще делает все, чтобы сбить народ как кильку в банке.
- равно как и командирский тон сотрудниц театра. Да, рявкать на взрослых людей проходим, рассаживаемся, садимся поплотнее, двигаемся, двигаемся — неприемлемо! В театре до сих пор работает странная женщина, несколько лет назад сказавшая 25-летней мне девочка, ну-ка быстро выплюнь мне жвачку в руку, а то прилепишь потом на сиденье, и не извинившаяся, когда я ей объяснила, кто я и сколько мне лет. Да и с детьми так нельзя, чего уж там.
Почему я не пишу все это в группе театра, и не публикую там отзыв о лаборатории? А смысл метать бисер? Я просто предупреждаю вас на случай, если решите прикоснуться к искусству.
Ваша разгневанная молодая женщина.